Псы

Как бы быстро Сэм не бежал, все равно оставлял за собой страх. Этот судорожный, проникновенный след еще долго не рассеивался в воздухе.
Свора голодных псов, обнажала кровавые десна и, не смотря на голод, медленно волоклась по этому следу; получала удовольствие от самого предвкушения.
А меж тем, тягучая и жаркая ночь поволокла улицы Город Крови в космическое безмолвие, оставив парню из всех звуков только биение сердца. Иглы черных небоскребов пронзали далекие багровые небеса. Паутина проводов, вдавливала в окна свет, бившийся ярко желтыми прямоугольниками, и трудно было представить, что кто-то живет в этих ослепительных клетках. Кривые черные деревья, скрипели от ветра и высушенной старости. Сколько Сэм мебя помнил, они были такими – нагими и безобразными, проклятыми самой вечностью.
Вечность была где-то рядом. Она металась из переулка в переулок, просачивалась сквозь пальцы сутулых прохожих, надеющихся, в этот поздний час найти какую-нибудь тень, шепталась о чем-то с умирающим ветром и между делом манила Сэма все дальше и дальше…
Ноги двигались быстрее, чем иглы швейной машинки. Сэм прошил своими ступнями и простучал своим сердцем каждый сантиметр, выпавший в эту ночь, и дистанция эта была осыпающимся в бездну мостом. Куда вел этот мост: к жизни или к смерти? Возможно дикие псы, стягивающиеся со всех переулков ему вслед, знали правду. Их яростный лай, мягкие шаги и даже паденье холодной слюны на асфальт, резали уши, выкроили из рассудка все беспечное. По началу Сэму казалось, что это он сам решил бежать так быстро, чтобы нагнать ветер, а тот в свою очередь развеет рукава страха позади него и спрячет в сумраке. Но теперь же, Сэм понимал, что это псы гонют его, чтобы быстрее загнать в фатальный тупик.
Все уползло куда то. Мысли, прошлое, надежды, предположения – все утонуло, обуглилось, осталось в том злополучном баре…
Каком?

Он ничего не помнил и не хотел знать. Он бы закричал от невыносимой боли, если б хоть какая-то мысль проскользнула в голове. Но ремешок пульсировал на руке, заливался подкожным потом и считал, считал… . Бежали вместе с Сэмом цифры, девятки сменялись на нули, нули на единицы и так далее по кругу вперед, поднимая разряды до безоблачных высот и еще выше… а на самом деле обозначили лишь ничтожно малый получас от его прошлой жизни.
Ремешок не мог ручаться за прошлую жизнь Сэма, зато последние пол часа, он знал наизусть.
Их было пятеро. Перед тем как они вошли, в баре были только Сэм и бармен, да и тот мирно посапывал за стойкой.
А потом все свечи погасли, и вместе с опустившимся мраком бесшумно появились они….
Это были лица бесов. Перебитые ртом отбеленные лица, вытянутые в зловещие улыбки, где в складках губ сочилась кровь. А глаза…. Эти глаза, были отражением всего бесчеловечного – античеловечного… Сэм заглянул в них и на какой то миг оказался, там, в тупике. Он увидел, как повернет голову назад, к своре хихикающих собак медленно подбирающихся к трепещущей плоте.
Но крикнуть не было сил. Сэм только и мог, что словно завороженный смотреть в узкие щелочки глаз, прожженные адским пламенем, каждой очередной ночи, когда это происходило вновь. Он смотрел в эти глаза, и казалось, падает, все глубже и глубже…
Сэм даже не заметил, как жилистые руки бесцеремонно выкинули его на ночную улицу, на асфальт. Не успел он подняться на ноги, как упал вновь, от удара ногой в лицо, а потом в живот и снова в лицо…
Его ссутулившаяся тень отпечаталась на асфальте светом неоновых фонарей, его тело отпечатало удары от ног и кастетов, а ветер вырвал изо рта отчаянные всхлипывания и понес дальше по переулкам…
Для пущей забавы, они не тронули его ног и ребер, чтобы уже в следующую минуту прислонить к кирпичной стене, надеть на дрожащее запястье ремешок-таймер, запустить отсчет и сказать: «Беги!».

Сэм не мог и не желал бежать. Он безразлично скатился с холодной стены и упал к их ногам. Все, что он хотел так это окунуться в тупое забвение, а из него, не приходя в себя, прямиком на тот свет. Но в его теле все еще пульсировала жизнь. Силы покинули его и он даже не мог представить, что будет бежать через весь город со скоростью три метра в секунду, преодолевать заборы, калитки и мусорные баки…. Но ублюдки знали и это. Кто-то из них, достал из-под черного плаща револьвер, и у Сэма промелькнула сумасшедшая надежда, что эти уроды просто оборвут все его страдания пулей и оставят в покое.
Но револьвер выстрелил в небо.
Только потом Сэм понял - выстрел приманивает к себе диких собак, потому как псы знают, что он оставляет после себя свежую падаль.
Послышался протяжный волчий вой… . Хотя нет… Он отличался какой то робостью, а может звучал тоньше и прерывистей…. Но именно своей фальшивостью в тысячу крат ужасней. Он звучал отовсюду. Как по цепной реакции, как свеча к свече зажглись леденящие кровь завывания и удалились куда-то в конец города, где Сэм уже не мог их расслышать. И со всех зловещих подворотен в округе, с затопленных подвалов и скрипящих чердаков медленно потянулись залитые кровью глаза. Эти глаза были животным отражением этих пятерых подонков, словно сняты с их выбеленных лиц.
Глаза улыбались.
Предвкушали что-то ехидные пасти, с которых капала кровь.
Серая пятнистая шерсть была изъедена и издерта, но походка была важной и неторопливой.
Слышался лай, где-то вдали и совсем близко. Он поднял Сэма на ноги. Пятеро ублюдков, стояли, где-то в центре своры, глаза их терялись в этом шествии, а псы подбирались из мрака все ближе и ближе, не обращая на них никакого внимания.
Сэм никогда не слышал, как хихикают псы, он и не знал, что они это умеют…
А когда он услышал рычание у себя за спиной, и, обернувшись увидел перекошенную яростью и извечным голодом морду…

Бросился бежать…

И собаки пустились за ним…

Стены переулков сужаются конусом, но все же выпускают его вновь и вновь, в очередной тоннель, ведущий в очередной тоннель и так далее и так далее…

И гулкое эхо собачьего визга за спиной.

Сэм не знал, куда ему нужно бежать, хотя прожил в этом районе десять лет своей жизни. Память покинула его. Он двигался инстинктивно, за каждым поворотом ловил призрачный миг удачи, и она давала ему очередной поворот, очередные проход, сдавленные кирпичными стенами, очередную свору псов, подключившуюся к общей игре…

Пол часа…

Пол часа отдалили от прошлого.

В ногах стала биться какая то едкая жидкость, которая сковывала движения, запрещала сопротивляться, потом стала тупой невыносимой болью, а потом… потом ноги привыкли и к ней.
В груди что-то разорвалось, сердце побежало вперед, а легкие остались позади, глаза ослепли, дыхание прекратилось и тогда, он побежал дальше.

Запястье сжимал ремешок…. Он показывал 36 минут… Интересно, может Сэм побил рекорд? Сколько выдерживали загнанные? Час? Сутки? На что способен человек когда ему не за что ухватиться? На что способен Сэм? И есть ли в этом какой-нибудь смысл? Неужели жизнь настолько важна? Контора? Жена? Друзья, или хотя бы те люди, которых он так называет. Ведь жизнь ему казалось не такой уж и сладкой… Да что и говорить, он работал сверхурочно чтобы убежать от депрессии. Он приползал домой на четвереньках, чтобы упасть в постель и забыться мертвецким сном; не слышать ни жены, ни телевизора, ни собственного голоса, убеждающего что жизнь дерьмо… Сэм бежал от жизни... Зачем же сейчас он бежит от смерти?
Зачем?
Веревка с крюком среди мусорных мешков, отчетливо напоминающих человеческие тела.
Сэм схватил ее, не снижая скорости. Дополнительный бонус для тех, у кого за плечами сорок минут. У кого за плечами уже более трех десятков голодных существ, проездом из преисподние.

Таймер, который все это время работал за счет биения пульса, показывает сорок минут и прекращает свой отсчет.

Может это и есть предел? Сэм не знал, почему по истечению 40 минут он оказался именно здесь и именно возле этого странного предмета...

Почему на стене сажей нарисована стрелка, и сажей же написано: «Зацепись за вены жизни».

Залитые черной водой ямы. Сэм слышит шлепки по воде. Должно быть, это его собственные. Окунают в нее свои лапы и псы, завывают, лают и хихикают, толкая к очередному повороту. Земля здесь мягкая и рыхлая… ржавые стальные стены не тронуты граффити, и маркером…должно быть в этих трущобах вообще не бывает людей… А его тело никогда не найдут…
Дальше свет совсем тухнет.
Тупик….

Сэм переходит на медленный спокойный шаг. Он спокоен как никогда…как никогда…
На самом деле, ничего не может быть хуже, чем умереть в страхе смерти.
Это высокая кирпичная стена, уходящая высоко в небо, которое по-прежнему густое и багровое. Здесь, в сентябре, в Городе крови оно именно такое.
Перед стеной огромная, залитая дождевой водой яма. Но в ней не утопиться, при всем желании не попасть в зубы собака. Она ниже колен. Утонуть просто не успеешь.
Сэм поднимает голову к небу и на лицо падает тень электрических проводов, стянувших одиноко стоящий домик с мегаполисом. По проводам тоже течет своя жизнь.
Псы стоят у Сэма за спиной. Им явно не нравиться спокойствие Сэма. Они рычат, лают и всячески пытаются нагнать на него страх, но страха уже нет, потому как выветрился из его души.


Сэм становиться на кривой деревянный ящик, подпертый под холодную кирпичную стену. Псы подтягиваются к нему. Нехотя ступают в черный ров воды, где отражается силуэт Сэма, подтягивают к пиршеству хвосты стада. Разумеется, им достанется меньше всего, хотя бы потому, что они подключились к погоне последние.
Все честно.
Собаки взмыленные, грязные и по-прежнему голодные. Их тощие скелеты обтянуты тонким крысиным мехом. По-видимому, они мерзнут в воде.
Сэм раскручивает свою веревку. Вертит над головой, рассекая воздух слегка и отпугивая от себя собак. Лицо его скрыто тьмой. Псам сложно определить, что он чувствуют. Но запах страх, куда то исчез…
Они лают, пытаясь что-то доказать.
И вот тогда Сэма начинает душить хохот. Этот смех с болью отдается во всем теле и заглушает яростный собачий лай.
Вытянувшись во весь рост на деревянном ящике, Сэм раскручивает веревку над головой, из глаз текут слезы, от которых у него трескается лицо, но ему все равно смешно. Смешно при мысли о том, что все это игра задуманная судьбой, игра чужими руками… Чертовка знает почти все заранее… и именно это "почти" никогда не дает ей покоя.

Крюк веревки цепляется за провода и безвольным рукам остается только оборвать черные вены, по которым течет кровь города. Вены трепыхаются ослепительными искрами, тревожат тягучий вакуум ночи и падают в воду.

Кто бы мог подумать, что столько смертей таится в этих венах…